Детство закончилось как-то очень резко, на следующий день после выпускного. Слишком стремительно бывшие одноклассники стали чужими людьми. Без сожаления расставшись со старой жизнью, я шел на собеседование в ДГУ. «Все! Стану географом!», - наконец-то я ответил на главный вопрос нежных лет. Будто бы меня это как-то изменит?!
Коридор в безобразном четырнадцатом корпусе университета. На лавках, спертых, видимо, в соседней поликлинике, восседают восемь моих конкуренток – медалисток сельских школ и отличниц педучилища. Компания пугает. Атмосфера гнетущая. Сегодня поступят не все – из девяти только семь. Вызывают по одному. Держат минут по десять. Причем не спрашивают, кто хочет, а просто выходят и называют фамилию. Мне волноваться не о чем. У меня по географии 60 баллов из 60 возможных. Наконец-то чуть ли не предпоследним называют мое имя.
Захожу. Сажусь. Юная аспиранточка, девчонка всего лет на пять меня старше указкой тычет на физической карте Украины в метре от моей парты прямо в центр огромной надписи «Азовское море» и спрашивает:
- Что это?
«Вопрос с подковыркой, или тест на зрение?» - думаю я.
- Азовское море, - на всякий случай отвечаю серьезно. Собеседование не место для шуток.
- Вы приняты! – безучастно сообщает она, и всем своим видом показывает, что аудиенция окончена.
Ошарашенный выхожу. И только на улице до меня доходит, что только что произошло. «Я студент!» – ликую я.
Спасибо тебе, юная аспиранточка! Спасибо вам, мои конкурентки-абитуриентки, которые впоследствии стали моими однокурсницами и не раз спасали меня на экзаменах! И тебе отдельное спасибо, Азовское море! Просто за то, что ты есть! I love you, геофак!
Я не могу сказать, что все пять лет я не учился совсем. Однако мое «поступление» без сомнения повлияло на отношение к учебе. Нет, оно не было наплевательским. Просто в моей жизни появились вещи поважнее. И одной из них без сомнения стал КВН.
Я и до поступления писал. Стихи в основном средней паршивости. Я от них избавился без сожаления в самой грубой форме как раз из-за этого. Перфекционизм, знаете ли. Пусть рукописи не горят, но они прекрасно предаются забвению в мусорном контейнере возле парадного моего дома.
Первые тексты были слабы. Но они нравились. Как-то автор театра КВН ДГУ Евгений Гендин назвал их трогательными. «Я пока слушал, все время трогал Вову Кольцова», - сказал он. К тому же писать, как оказалось, не так уж просто. Очень не многим это дано. Нужно сказать, что за 7 лет игры в КВН я встретил от силы полтора десятка авторов, и только пару человек из них выдавали действительно классные вещи, и то не всегда.
Поскольку мой КВНовский архив безвозвратно утерян, примеры творчества тех лет буду восстанавливать по памяти. Эту песенку я написал на первом курсе:
«Счас я вам спою.
У меня талант.
Доктор Айболит
Удалил мне гланд.
Я накрою стол.
Ты накроешь стул.
Кого б еще накрыть?
А то народ уснул.
Моё фамилиё Варум.
Я пела, что придет на ум.
Наум пришел, а я ушла.
Такие странные дела.
Я открываю унитаз,
А там звучит осенний джаз.
Споем мы вместе «Ла-ла-фа».
И будет полная лафа.
… Ланфре-ланфа,
Ланта-тита,
И будет полная лафа».
К третьему курсу появилась «Червона рута», которую в последствии пели очень многие:
«Ти признайся мені,
Де ти пляшку сховала.
Пам’ятаєш сім днів
Я шукав шматок сала.
Може жирні коти
Це твої кращі звері.
Бо давно уже ти
Не проходиш у двері.
Червоний носик
Не чапай ти руками.
Він у мене єдиний,
Тільки він повір.
Бо твоя врода,
Це помилка природи.
То є чистої води
Лютий звір.
У кремезних руках
Ти тримаєш полено.
У кошмарних у снах
Ти приходиш до мене.
І не треба з себе
Рвать волосся на лобі.
Бо давно я тебе
В мріях бачу у гробі».
С шутками дело обстояло сложнее. Меня никогда не занимали голые шутки, или, как их еще называли, репризы. В принципе в КВН играть просто. Написал штук десять реприз, разбавил одной-двумя миниатюрами, склеил связками, в конце поставил зажигательный отходняк – вот и весь рецепт. КВН поставлен на конвейер. Еще в мое время в КВНе появилось множество безликих команд, которые всегда были в тренде. Но вы же помните, что мне со всеми не по пути. Мне сюжет нужен, шутки, которые может выдать только персонаж, а не кто угодно, и финальная песня, которую «отходняком» язык не повернется назвать.
Мне несколько лет мэтры прямым текстом говорили: «То, во что вы играете – это не КВН. Это театр». Хотя это не мешало моим командам два года подряд доходить с 1/8 один раз в финал, а во второй раз в полуфинал Днепропетровской лиги КВН «КаВуН». Видимо, судьям надоело терпеть неформат, и в сезоне 1999-2000 года нас выперли в первой же игре. Хотя, справедливости ради, нужно сказать, что тогда удивительным образом зритель в зале поделился на две половины. Но если одни валялись под сидениями от смеха, то другие нас просто не поняли. Точно так же разделилось впечатление от нашего выступления коллег. Если наши соперники из других команд, наши ровесники пребывали в восторге и называли нас лучшей командой КВН на тот момент в чемпионате, то старшие товарищи из того же театра КВН ДГУ окрестили нашу игру «чернухой и мерзостью». До сих пор колеблюсь, кому из них верить.
В любом случае, та игра поставила жирную точку в моей КВНовской карьере. После этого тексты я писал исключительно на продажу. И хоть позже я еще принял участие в нескольких играх, мой интерес к КВНу стремительно гас, пока, в конце концов, я не отправил его туда же, куда и свой первый поэтический опыт.
Какое-то время я переключился на мини-пьесы, которые тоже в большинстве своем ушли в утиль. Знаю, что Днепропетровское театральное училище несколько лет подряд на день первокурсников ставило мою «Маршрутку». Возможно, они ее ставят и до сих пор. Были пьесы и довольно сильные. Например, «Про Віні-Пуха, П’ятачка та фашистську шльондру Сову», но из-за того, что я его написал в стиле Леся Поддеревьянского, она легла на полку, а затем и вовсе потерялась. И все, что я оттуда помню, это монолог Віслюка Я-Я Ганебного Невдахи й Самогубці:
«Топитися, чи не топитися. Ось в чому питання.
Прийняти низький старт, розбігтися й чкурнути в окіян,
Щоб бульбашки полопались.
Й плисти, й плисти, й плисти хоч до Полтави, як Клочкова брасом.
Захекатись, ухоркатись, накритись мідним тазом і потонуть.
Тоді на дні якась гидота, жеригівно морське або брудна русалка
Користуватиметься моїм холодним тілом.
То смерть є для лоха.
То набагато краще повіситись на дроті,
На тій вербі, на тім дрючку й висіти, висолопивши язика.
Тоді малеча – чортяки бісові – гойдатимуться на мені.
Невже цього кінця бажаю я для себе? Ні!
То смерть для москаля! Не для героя України!
Герой, той візьме ніж тупий і полосне себе по сухожиллю.
Й чухмаритиме там, поки тризуб не проявиться…
Із вавки піде кров. І буде дюже больно.
Тоді я візьму бомбу атомну і застрелюсь!»
Но с рождением дочери и этот период в моей жизни подошел к концу. Ничто так не меняет человека, как появление первенца.
Продолжение следует.
Саму историю Оляны Волошки можно скачать здесь
Немає коментарів:
Дописати коментар